Морихэй Уэсиба (яп. 植芝盛平, англ. Morihei Ueshiba ) - основатель Айкидо. Родился 14 декабря 1883 года в городе Танабэ в Японии. Известен как О-Сэнсэй (翁先生, «Великий учитель»).

Айкидо создано Уэсибой на основе элементов традиционных японских единоборств Дайто-рю Айки-дзюдзюцу, кэн-дзюцу и дзё-дзюцу. Название айкидо состоит из трёх иероглифов: ай(合) - соединение, гармония ; ки(気) - духовная сила ; до(道) - путь.

Основной принцип айкидо, как системы самообороны- использование силы (Ки) противника против него самого. В айкидо используются броски (нагэ-вадза ), болевые удержания (осаэ-вадза ), удары (атэми ). Так же характерной чертой айкидо являются круговые движения при уходе с линии атаки и выведение противника из равновесия (кудзуси ).

Становление мастера

Он был старшим из четвертых детей в семье. Его отец был обыкновенным крестьянином, тогда как мать принадлежала к знатной семье Итокава. В возрасте 7 лет он начал изучать конфуцианство и буддистскую письменность. В 1902 году он отправился в Токио и стал продавать письменные принадлежности и школьные товары в торговом районе Нихонбаси. В то же время он начал заниматься дзю-дзюцу (柔術) и кэн-дзюцу (剣術).

В 1903 году он записался добровольцем в армию в Осаке и принимал участие в русско-японской войне. В 1907 году он покинул армию.

В 1912 году он переехал на остров Хоккайдо по призыву правительства на освоение незаселенных земель. Благодаря своему образцовому самообладанию и самоотверженной работе на благо общины, он вскоре становится её лидером и получает у поселенцев титул «Короля Сиратаки» (одной из провинций Хоккайдо).

В 1915 на Хоккайдо Уэсиба при посредничестве Катаро Ёсиды был представлен Сокаку Такэде - мастеру Дайто-рю Айки-дзюдзюцу и стал его учеником. Эта встреча имела важнейшее значение для будущего развития техники айкидо. Последующие 5 лет он учится у этого мастера и получает степень Кёдзю Дайри. Обладатель этой степени должен был на высоком уровне владеть 348 техниками.

В 1920 году Уэсиба теряет своего отца и двух маленьких сыновей. В этом же году переезжает в Аябэ, центр нового религиозного учения Омото-кё. Там он знакомится с сосоздателем религии Омото-кё Онисабуро Дэгути. Морихэя Уэсибу покорило учение Онисабуро Дэгути, который проповедовал, что мир и гармония на земле могут быть созданы только любовью, терпимостью и добром человека. С этого времени напряженные физические тренировки Морихея Уэсибы дополняются усиленными упражнениями в медитации. В том же году он открывает свое первое додзё в пристройке дома, первыми его учениками становятся последователи Омото-кё. Слава о нем, как о мастере боевых искусств, быстро распространяется. Вскоре его учениками становятся моряки с ближайшей военной базы. Будучи мастером Дайто-рю Айки-дзюдзюцу, Уэсиба накапливает опыт ведения тренировок, появляются собственные методики и наработки. Именно в это время рождается начальная форма Айкидо.

В 1921 году рождается сын Киссёмару, который впоследствии станет вторым досю (хранителем пути).

В 1922 на Аябэ приезжает учитель Уэсибы Сокаку Такэда. На протяжении 6 месяцев он проводит тренировки и перед своим отъездом выдает Уэсибе инструкторский сертификат.
В том же году Морихэй Уэсиба впервые называет свою борьбу «Айки-Будо» (合気武道).

В 1924 году Уэсиба принял участие в авантюре Онисабуро Дэгути - «великий поход» на Запад в поисках Шамбалы. Сосоздатель секты-религии Омото-кё вдруг почувствовал в себе аватар будды Мироку, собрал группу добровольцев вместе с Уэсибой, и Онисабуро, сев на белого коня, повел группу во Внутреннюю Монголию. Но путешественников вскорости арестовали, посчитав японскими шпионами и даже успели приговорить к смерти. Только заступничество властей Японии вернуло им свободу и обратный путь в Японию. В этом путешествии у Морихэя Уэсибы впервые проявляются паранормальные способности - сиддхи. Кроме известного уворачивания от пуль и меча (до нанесения удара противником видел огненную черту, где пройдет лезвие меча) Уэсиба обладал способностью предсказывать будущее.

По возвращении из бесславного похода Морихэй стал усиленно тренироваться в боевых и духовных практиках, надолго уходя в горы Кумано. Он часто принимал обряд мисоги - очищение тела и духа под холодным горным водопадом, падающем прямо на макушку. Некоторые последователи утверждали, что в этих горах Кумано Уэсиба тренировался под руководством свирепого духа - воронообразного чёрта тэнгу. В результате столь строгой тренировки весной 1925 года Уэсиба достиг просветления сатори.

В 1932 году под патронажем и покровительством Омото-кё Уэсиба открывает и возглавляет Общество продвижения и поддержки боевых искусств Японии - Дайнихон Будосэнъёкай. Основными учениками были члены Народной милиции Омото-кё.

Примерно в эти же годы Уэсиба задумывается о преемнике. Вначале он возлагал надежды на своего племянника Нориаки Иноуэ (1902-1994), который занимался у него с 1921. Он в 1933-37 гг. даже руководил додзё Будосэнъёкай. Но что-то в их устремлениях не сошлось и они разругались. Позже Нориаки создал вид Синъэйтайдо в омото-будо.

А Уэсиба стал решать вопрос преемника в стиле учения Омото-кё, то есть преемником становится муж дочери, притом зять усыновляется. (В Омото-кё сосоздательница Нао Дэгути усыновила Киссабуро Уэду, женив на своей дочери Сумико, с переименованием его в Онисабуро Дэгути. С тех пор главой Омото становятся мужья дочерей по женской линии, идущей от Нао Дэгути). Так и Уэсиба для своей дочери Мацуко нашел жениха среди учеников, мастера кэндо Киёси Накакура. В Кобукане Уэсибой была даже основана школа кэндо, преподавателем в которой и был зять Накакура. Его Морихэй усыновил и дал свою фамилию Уэсиба. Однако через несколько лет произошел развод и Киёси Накакура покинул Уэсибу, став однако большим мастером кэндо и иайдо (9 дан).

В 1936 Уэсиба открывает собственную школу в Токио с поддержкой Онисабуро Дэгути.

В 1941 году впервые было упомянуто название «айкидо» (合気道). Он видел айкидо, содержащее гармонию и любовь, как средство для объединения всех людей в мире, как ему и проповедовали в Омото-кё, духовные постулаты которого и легли в основу философии айкидо - пути гармонии и любви.

В 1942 году он переезжает в город Ивама префектуры Ибараки. Там он строит додзё и Храм Айки (в рамках религии Омото-кё). Один из биографов утверждает, что это было выражением протеста против власти военных. Возможно, это также было связано с преследованием религиозного движения Омото-кё - японской военной полицией (Кипэй Тай), аналога гестапо. Онисабуро Дэгути и множество других были арестованы, храмы Омото-кё в Аябэ и Камэоке разрушены (1935 год). От ареста Уэсибу спасло заступничество высокопоставленных учеников.

После войны Уэсиба возвращается в Токио и открывает додзё в районе Вакаяма.

В 1950 году Уэсиба путешествует по Японии и преподает айкидо.

В 1969 году, в возрасте 86 лет, он ушел из жизни.

Его последние слова были: «Айкидо предназначено для всего мира. В нём нет места ни личным, ни разрушительным целям. Неутомимо тренируйтесь, чтобы принести благо всем ».

В 1975 году о жизни Уэсибы был снят художественный фильм - "Сила Айкидо" .

• Англ. название: "Power of Aikido"
• Яп. название: "Gekitotsu! Aikido"
• Режиссёр: Шигехиро Озава
• Год выпуска: 1975
• Язык: японский с дублированным русским переводом

Художественный фильм японского производства, снятый Сигехиро Озавой о жизни мастера и создателя айкидо Морихея Уесибы. Не смотря на то, что все бои постановочные, фильм интересен своим сюжетом и драмой, учитывая то, что это практически реальная история зарождения и становления айкидо. Фильм также содержит много кровавых сцен и не рекомендован к просмотру детям.

По сюжету фильма Уесиба, в юности овладевший некоторыми азами боевых искусств, был избит до полусмерти мастером карате Синбэем Натори. После чего, одержимый местью, он тренируется и перенимает стили боевых искусств у многих знаменитых мастеров джиу-джитсу, карате и других боевых искусств в поисках универсального стиля. Вскоре Морихей понимает что месть - бессмысленна. Информацию о скачивании фильма для просмотра можно узнать .

Морихей Уэсиба

Уэсиба родился 14 декабря 1883 года в Танабэ, префектура Вакаяма. Его отец был оружейным мастером клана Кии и возглавлял отряд самообороны в своей деревне. С десяти лет он обучал сына кэн-дзюцу (искусство меча) и со-дзюцу (искусство копья) школы Аои.

Начиная с 1890 года Уэсиба Морихэй посещал храм Дзизодэра, где монах Фудзимото Мицуё обучал его философии секты Сингон. В 1898 году, в 15 лет, он приехал в Токио учиться дзю-дзюцу в школе Кито-рю под руководством Тодза-ва Токудзабуро. В 1902 Морихэй отправился в Сакаи, где Накаэ Масакацу обучил его дзю-дзюцу и кэн-дзюцу школы Ягю-Син-Кагэ. В додзё Накаэ он встретил некоего Ханда, ученика Такэда Сока-ку и заинтересовался Дайто-рю-айки-дзюцу.

В 1904 году Уэсиба добровольцем участвовал в Русско-Японской войне в Маньчжурии в качестве капрала 37-го полка 4-й дивизии, сформированной в Осака, В соответствии с некоторыми источниками, во время первого своего пребывания в Маньчжурии Уэсиба открыл для себя Багуа-цюань (Кулак Восьми Триграмм), «внутренний» китайский стиль, основанный на управлении энергией «ци» и на круговых движениях.

В 1906 году Уэсиба вернулся в родной Танабэ. В 1908 он получил «мэнкё» (сертификаты) школы Кито-рю (за дзю-дзюцу), «Ягю-Син-Кагэ» (за кэн-дзюцу) и «Тэндзин-Синъё» (за дзю-дзюцу).

В 1911 году Уэсиба решил обосноваться на пустующих землях севера острова Хоккайдо. Он покинул Танабэ во главе сотни человек и по приезде на место создал поселение Сиратаки. По словам его сына Уэсиба Киссомару, отец тогда же встретился здесь с мастером Сокаку Такеда, который вручил ему через 5 лет, в мае 1916 года «мэнкё-кайдэн», диплом, свидетельствующий об изучении всей программы школы Дайто-Рю.

По словам же Такэда Токимунэ, сына Сокаку Такеда, Уэсиба познакомился с его отцом на четыре года позже, в 1915 году, в гостинице Хисада. И только спустя семь лет, 12 сентября 1922 года, он получил диплом ассистента-инструктора, дающий право преподавать при соблюдении определенных условий, но вовсе не «мэнкё-кайдэн», который освобождает от положения ученика.

Как бы там ни было, еще в 1912 году Уэсиба открыл в Сиратаки свое додзё, куда в 1915 году приехал Такэда, чтобы преподавать курс Дайто-рю-айки-дзюцу.

Обучение Уэсиба не ограничилось изучением Дайто-Рю. В 1922 году он получил еще один диплом школы Ягю-Син-Кагэ (по дзю-дзюцу) и изучал другие системы, а именно дзю-дзюцу школы Синкагэ.

Что наиболее привлекло Уэсиба в учении айки-дзюцу, кроме выдающейся личности самого Такэда, - так это, конечно, динамическая реализация закона «Айки» (Соединения Энергий), а также его применение к практике боя без оружия, то есть к практике, соответствующей новой эпохе, переживаемой Японией, и способной более полно удовлетворить его собственные философские запросы.

Таким образом, ни в 1916 году, ни даже в 1922-м, айкидо еще не было создано.

Преподобный Дэгучи и Кото-Тама

В 1919 г. Уэсиба покинул Сиратаки, чтобы отправиться в Танабэ к больному отцу. В дороге он услышал массу слухов о странном монахе, - лекаре и чудотворце, - проживающем в Аябэ, - о преподобном отце Дэгучи Онисабуро (1871- 1948).

В это время Дэгучи (его прежнее имя Уэда Китасабуро) уже был духовным наставником Оо-мото-Кё, секты Великого Источника. В 1898 году на него снизошло откровение: он услышал «небесный голос», который сообщил ему следующее: «Ты должен познать самый чистый и благородный путь - путь, который ведет к Небу. Ты должен очистить свое тело и душу, чтобы суметь пробудить людей. Тебе надо стать Служителем Бога. Распространяй Свет в этом мире. Стань Солью спасения и очищения. Лечи тела и души. Отдай свою жизнь людям и Пути к Небесам. Без настоящей силы любви ты не сможешь достичь этого. Десять последующих лет станут решающими. Ты познаешь ненависть и гонения. Смело ступай вперед с силой Господа. Не отступай. Господь прольет на тебя Свой Свет».

В 1907 году Дэгучи стал великим учителем Оомото-Кё. С этого времени и до своей смерти в 1948 году, он развернул колоссальную многоплановую деятельность: создал ежедневную газету «Тайсё-Нити-Мичи», составил японско-эсперанто словарь, учредил Ассоциацию Всеобщей Любви и Братства, учредил Ассоциацию по Распространению Воинских Путей Великой Японии, создал Всемирную Федерацию Религий, учредил газету «Дзинрю-Айдзэн-Симбун», заключил союз с китайскими сектами под названиями «Общество Доктрины Основополагающего Единства» и «Общество Строгого Следования». В 1925 году Дэгучи связался с Белым Братством Болгарии (позже Всемирным Белым Братством), возглавляемым Петром Деюновым (1864 - 1944).

Под руководством Дэгучи секта Оомото-Кё стала мощной организацией, имеющей многочис-леные ответвления по всей Японии и за границей. Ее основная цель, «внешняя» и «видимая», находилась в тесной связи с имперским проектом «сферы общего процветания Азии», иными словами, Дэгучи предлагал установить на земле «Царство Единого Бога», основанное на политическом, культурном и экономическом союзе между Китаем и Японией.

Уэсиба Морихэй посетил Дэгучи в конце сентября 1919 года и уехал в Танабэ только 28 декабря. Его отец умер 2 января 1920 года. На могиле сын испытал сильное потрясение, которое укрепило его уверенность в религиозном призвании. В том же году Уэсиба потерял двух первых своих детей, умерших в раннем возрасте. После всех невзгод он решил присоединиться к Дэгучи и переехал в Аябэ.

По совету своего нового духовного отца, он открыл здесь додзё, где преподавал Дайто-рю-айки-дзюцу приверженцам Оомото-Кё. В 1922 году сюда на некоторое время приехал Такэда для проведения занятий в зале Уэсиба. Если взаимоотношения между Уэсиба и преподобным Дэгучи были превосходными, то совсем иначе выглядели его отношения с другими членами общины, упрекавшими его в авторитарности и нетерпимости.

Рядом с Дэгучи Уэсиба полностью погрузился в учение, которое он в общих чертах освоил еще в секте Сингон (вспомним Фудзимото Мицуё) и которое стало определяющим для его будущего понимания Айкидо-Кото-Тама.

Кото-Тама - это учение о «власти звуков». Оно практикуется в основном в форме мантр (священных звуков) и мудр (символических жестов). Вот как характеризует его Мишель Рандом в своей книге «Воинские искусства, или дух Будо»: «Эзотерическое знание айкидо чрезвычайно глубоко. Учитель Уэсиба посвятил ему всю свою жизнь. Одно из его основных исследований касалось символики и власти звуков. Пять первозвуков Творения - это И, а затем Е, А, О, У. По святому Иоанну, «И» является первоначальным звуком, соответствующим слову Евангелия: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Звуки Е, А, О, У представляют 4 этапа творения. Эти 4 этапа символизируют ритм дыхания Вселенной. Эти 4 ритма порождают 8 сил, которые также являются 8 цветами, 8 звуками. Цифра 8 в Японии и вообще на Востоке - это цифра бесконечности... 4 этапа У, О, А, Е развивают первоначальную Энергию, создают внутренний и внешний мир. Каждая буква представляет одну из сфер Бытия. Звуки означают проявленный мир... Каждая сфера имеет свои вибрации, соединяющие духовную сущность с физическим телом... 4 сферы Проявления, умноженные на 8 сил, порождают 32 состояния действительности... Это знание берет свое начало в эзотерическом учении Синто...»

По мнению Уэсиба Киссомару, сына Учителя, взаимодействие между айкидо и Кото-Тама состоит в том, что айкидо следует рассматривать как конкретную интерпретацию и воплощение учения о «власти звуков».

Под влиянием теории Кото-Тама, Уэсиба значительно изменил характер преподавания Дайто-рю-айки-дзюцу и начал называть свое искусство «Айки-бу-дзюцу».

Между тем, на Оомото-Кё начались гонения. С 1921 года Дэгучи по обвинению в оскорблении императора находился под домашним арестом. Тем не менее, ночью 13 февраля 1924 года он, не считаясь с запретом, уехал в китайскую Монголию в сопровождении нескольких преданных ему лиц и Уэсиба в качестве телохранителя.

По приезде на место с помощью некоего Лу Чжан Гуэя он создал «Независимую Армию Северо-Запада», взял в свои руки распределение соли и риса, оповестил всех о создании «Царства Бога» и объявил себя «Спасителем Мира». Местный губернатор Чжан Цзо Лин не стал терпеть такого самоуправства в своих владениях, казнил Лу Чжан Гуэя и приговорил к смерти приезжих японцев. Только вмешательство японского консульства позволило Дегучи и Уэсиба вернуться на родину 25 июля 1925 года целыми и невредимыми. Благодаря перенесенным в этой авантюре испытаниям, Уэсиба впервые узнал о своей способности к предвидению. Оказывается, во время смертельной опасности он «чувствует», он «знает» о нападении врага еще до того, как оно происходит. Мистическая интуиция («точки белого света») указывает ему даже траектории полета пуль.

Отныне Ван Шу Гао (мистический псевдоним Уэсибы в Монголии) изменил свой взгляд на боевые искусства. Год спустя, в 1926 году, после очень интенсивной тренировки у него было видение, которое он описал следующим образом: «Внезапно я осознал, что земля и небо начинают вибрировать. От земли исходила духовная энергия, похожая на золотой пар, который обволок мое тело, преобразуя его в золотое. В этот момент я был способен достичь Сердца Мира. Отныне вся земля - мой дом. Я понял, что единоборства Будо бесполезны, если победа достигается силой. Они не должны быть теми инструментами, которые доведут мир до краха, их роль в том, чтобы Сердце Мира стало твоим и чтобы повсюду царил мир...»

Так родилось Айкидо! Тем не менее пришлось ждать еще 15 лет, чтобы этот термин стал использоваться официально. В 1927 году Уэсиба покинул Аябэ и переехал в Токио, где преподавал в додзё, расположенном в его собственном доме. В 1930 году он начал строительство додзё в Вакама-цу-Сё, «Кобукан», которое было открыто в апреле 1931. Из-за чрезвычайно трудных тренировок, проходивших в зале Кобукан, он был прозван «Дзигоку-додзё» (Зал Преисподней).

Вот свидетельство мастера Сирата Риндзиро, ставшего одним из первых учи-дэси (внутренних учеников) в Кобукане: «Мы, учи-дэси, должны были преодолевать все трудности и должны были только побеждать. Из-за того, что мы не имели права оказаться побежденными, тренировки были чрезвычайно тяжелыми, на пределе терпимого. В тот период сэнсэй Уэсиба тоже интенсивно тренировался. Все, кто к нему приближались, поражались удивительному ощущению мощи, которую он излучал. Сэнсэй занимался для себя и почти не проводил занятий с нами. Приходилось быть очень внимательными: наблюдать и учиться самим».

Между 1931 и 1941 годами Уэсиба преподавал одновременно в нескольких залах: Сонэдзаки-додзё, Суйда-додзё, Оцука-додзё и др. Именно в это время некоторые известные мастера, в большинстве своем ученики Кано Дзигоро (основателя дзюдо), стали его последователями: Сиода Годзо, Хоси Тэцуоми, Мочидзуки Минору, Томики Кэндзи.

В 1939 году он отправился в Маньчжурию для проведения там показательных выступлений. В 1940 году Кобукан приобрел особый статус, утвержденный Министерством Здравоохранения, а в 1941 году Бутоку-кай (официальный союз японских боевых искусств) решил признать Уэсиба-рю-айки-будо. Но именно в это время Уэсиба, вопреки всяким ожиданиям, покинул Токио. Он поручил руководство Кобуканом своему сыну, и поселился в маленькой деревне Ивама (префектура Ибараги).

Ивама

Укрывшись в этом мирном убежище (шла война, Токио регулярно бомбили!) Уэсиба тренируется, молится и медитирует. В 1942 году он дал окончательное название своему искусству: Айкидо. Именно это название было зарегистрировано в том же году в Бутокукае. Отныне разрыв с Такэ-да-рю и Дайто-рю завершен.

В Ивама Уэсиба открыл новое додзё и заложил фундамент храма, посвященного Айкидо и Кото-Тама: Айки-Дзи.

Преподобный Дегучи, находившийся в тюрьме с 1935 года, в 1942 освободился, а умер в 1943 г. На новой земле Уэсиба взял себе в ученики Тохея Коичи, Абэ Тадаси и Сайто Морихиро, о котором говорят, что он был любимым партнером учителя во время работы с оружием. Уэсиба жил в Ивама до конца жизни, но он часто ездил отсюда в Токио и за границу с целью распространения своего искусства.

В 1942 году он снова побывал в Маньчжурии, чтобы участвовать в праздновании 10-й годовщины государства Маньчжоу-го и выступал там перед императором Пу-И (1906-1967). В 1948 году он поддержал создание Айки-кай под руководством своего сына Уэсиба Киссомару, с резиденцией в Токио. В 1961 году он побывал на Гавайях, где произнес эти вошедшие в историю слова: «На сегодняшний день я построил в Японии золотой мост. Я прибыл на Гавайи, чтобы построить серебряный мост, который соединит страны мира в истинном духе Будо, духе гармонии между народами и незыблемой любви».

Сведения о жизни Уэсиба Морихэя

Уэсиба достиг такого уровня владения боевыми искусствами, что его бывшие ученики и сегодня оценивают этот уровень как не имеющий себе равных. Рассказывают, например, что учитель просил учеников атаковать его в любой момент и наиболее натуральным образом, но даже при таких обстоятельствах, он никогда не был повален или застигнут врасплох кем-нибудь из них.

Сиода Годзо, создатель Ёсинкан-рю: «Учитель Уэсиба настолько владел Будо, что разговаривал с богами! Однажды в поезде он дал мне металлический веер и сказал: «Ударь меня, если я засну». Через несколько минут он заснул и я попытался его ударить. Точно в это мгновение он проснулся и сказал: «Ты хотел на меня напасть». «За четыре дня до смерти он еще вставал, чтобы пойти тренироваться. Тело его было очень слабым, кисти рук тонкие. Четверо помощников запретили ему двигаться ради его же блага... Он их всех легко отбросил».

Цуда Ицуо (1914-1984), основатель Кацугэн-Ундо: «В те последние годы, когда я видел Учителя, казалось, что он понятия не имеет о технике; ему было достаточно просто пошевелить пальцем: совсем неопасным, безобидным движением он без всякого усилия бросал на пол учи-дэси, молодых людей в прекрасной физической форме. Он был похож на ребенка, который развлекается лишь бы чем и лишь бы как; он приводил в замешательство любого, кто пытался разложить айкидо по полочкам... ...он мне показал два пальца на левой руке; я схватил их изо всей силы и не почувствовал никакого физического сопротивления; внезапно я был подброшен в воздух, это было приятное чувство, никак не сравнимое с тем, что я испытывал с другими партнерами... Я увидел
Учителя, окруженного десятком учеников, всех вооруженных палками; в такой ситуации он не мог двинуться, чтобы не получить удар; вдруг я слышу крик... и вижу всех учеников, лежащих на земле со своими палками! ...Учитель часто показывал следующий «номер»: в правой руке он держал деревянную саблю, конец которой слегка загнут вверх, а грациозным жестом левой рукой держал полу своей одежды. Трое учи-дэси хватаются за саблю, стараясь ее сдвинуть, но оружие остается неподвижным. Через несколько мгновений учитель освобождает энергию и все трое летят кувырком!»

Здесь не хватит места даже для небольшой части подобных историй, поэтому я выбрал еще только одну, дающую представление о характере Морихэи Усэсиба, а также четко показывающую разницу между спортом и боевым искусством. Время и место спортивных соревнований определено заранее, поэтому участники в нужное время могут подойти к пику физической формы и духовных возможностей. Опыт боевых искусств, напротив, требует быть готовым 24 часа в сутки, независимо от физического и духовного состояния занимающегося - и в том месте, где это будет необходимо для него или кого-то еще.

По просьбе адмирала Такэсита Исаму, Уэсиба Морихэй согласился провести показательные выступления по айкидо перед императорской семьей. Перед выступлением Уэсиба очень тяжело болел желтухой и едва мог есть и пить, а передвигался только с посторонней помощью. В день выступления он даже не мог одеться сам и выглядел так плохо, что два ученика, которых он выбрал себе в помощники, Сиода и Юкава, были уверены, что он не сможет провести выступление.

Однако, после вступительного слова, когда зрители начали аплодировать, учитель Уэсиба изменился. Его глаза заблестели и осанка совершенно изменилась. Как вспоминает Сиода Годзо, создалось впечатление, что он в считанные секунды вылечился от желтухи. Когда началось выступление, Юкава старался двигаться медленно, чтобы скомпенсировать слабость учителя, и в результате получил травму. Когда после очередного мощного броска он не смог встать, оказалось, что он сломал руку и не может продолжать работать. Из-за этого Сиода был вынужден работать единственным ассистентом Учителя Уэсиба в течение всей непрерывной 40-минутной демонстрации бросков, замков и удержаний. В результате этой работы он целую неделю после выступления пролежал с очень высокой температурой. Урок ясен: мастерство в боевых искусствах открывает ворота для мастерского владения как телом, так и духом.

Оценка дела Уэсибы Морихэя

Несомненно то, что до войны Уэсиба учил эффективной в реальных единоборствах технике, переданной ему Морихей Уэсиба. Тренировки в его школе были настолько тяжелыми, что травмы, часто тяжелые, были обычным явлением. Среди учеников оставались только самые выносливые. Его лучшими учениками этого периода были Сиода Годзо, Томики Кэндзи, Хираи Минору и Мочидзуки Минору. (Мочидзуки Минору принес айкидо, дзюдо и Катори Синто-рю иайдо в Европу после второй мировой войны. За свои заслуги получил награду французского правительства). Сиода Годзо, очевидно, был лучшим из тех учеников Уэсиба Морихэя, кто остался верен исходной технике Морихей Уэсиба. Свидетельство этого - высокая эффективность его системы Ёсинкан и использование ее для тренировок в полиции и армии.

После войны, постаревший и все более и более склоняющийся к религии, он сменил основное направление своей школы с изучения боевого искусства на формирование личности с помощью айкидо. В действительности же то, что до войны было жесткой, но эффективной боевой системой, включавшей как нападение, так и защиту, теперь стало религиозной философией, включающей измененную систему айки-дзюцу, составившую репертуар айкидо.

В годы после поражения Японии такая постановка дела нашла плодородную почву. Айкидо Уэсиба было одобрено оккупационными силами США в качестве допустимого «мирного» занятия и распространилось, затмив все школы айки-дзюцу, открытые бывшими учениками Морихей Уэсиба. Долгое время в глазах всего мира Уэсиба Морихэй представлял айкидо. Этот энергичный старый мужчина с длинной белой бородой и сверкающими глазами стал своего рода олицетворением боевого искусства.

Без сомнения, Уэсиба Морихэй был сильной личностью, он подчинял своему влиянию всех связанных с ним людей и вызывал в других такую любовь, что они были готовы с радостью пойти ради него на большие жертвы. Мы никогда не узнаем, была ли эта сила следствием его религиозных убеждений или это был врожденный дар. Достаточно сказать, что этот дар активно им использовался и многие от этого выиграли.

Однако, подобно тому, как ночь сменяет день, любое положительное явление имеет отрицательные последствия. Так произошло и с айкидо. При том, что система Уэсиба, возможно, и формировала лучшую «личность» за счет акцента на укрепление характера и духовные аспекты, многие приемы школы выродились до того, что стали неприменимы на практике. Теперь выполнение большинства из них стало возможным только в случае помощи «противника», дающего себя бросить. Другие зависели от активности участия противника в выполнении техники, когда он должен был удерживать сильный хват, за счет которого защищающийся выполнял бросок.

То, что сам Уэсиба Морихэй мог свободно делать за счет своего глубокого знания Такэда (Дайто)-рю айки-дзюцу и сверхчеловеческих личных качеств, другие могли только изобразить выполняя то, что выгядело как стилизованная ритуальная техника, непригодная в реальном единоборстве и часто требующая помощи «жертвы» в ее собственном падении. Эти слова - вовсе не критика, поскольку Уэсиба Морихэй считал свое искусство Путем к Богу, а не методом достижения превосходства над другими смертными. Он был бы счастлив, узнав, что вошел в историю как человек, превративший боевое искусство в путь мира через внутреннюю гармонию его собственного метода.

«О-Сэнсэй» Уэсиба Морихэй умер в 1969 г. в том же самом возрасте, что и Такэда Сокаку, и за несколько дней до годовщины смерти своего учителя. После него осталась группа преданных ему учеников, взявшаяся продолжать начатое им дело. Его сын Уэсиба Киссомару стал вторым главным мастером школы, и слава системы продолжала распространяться. Но для многих Школа заключалась в Человеке, и никто не мог заменить его. Когда свет его жизни угас, это было для его последователей почти подобно солнечному затмению, оставившему отметку в истории до того, как свет вновь упал на землю.

, Сэйсиро Эндо , Митио Хикицути , Сэити Сугано , Ёсимицу Ямада , Хирокадзу Кобаяси , Нориаки Иноуэ

Награды:

Морихэй Уэсиба (яп. 植芝 盛平 Уэсиба Морихэй , 14 декабря 1883 года - 26 апреля 1969 года) - основатель Айкидо . Родился в городе Танабе в Японии . Так же известен как Основатель (яп. 開祖 Кайсо ) или Великий учитель (яп. 大（翁）先生 О:сэнсэй ) .

Биография

Уэсиба был старшим из четверых детей в семье. Его отец был крестьянином, а мать принадлежала к знатной семье Итокава. В возрасте 7 лет он начал изучать конфуцианство и буддистскую письменность. В 1902 году Уэсиба отправился в Токио и стал продавать письменные принадлежности и школьные товары в торговом районе Нихомбаси . В то же время он начал заниматься дзю-дзюцу (柔術 ) и кэн-дзюцу (剣術 ).

В 1903 году он записался добровольцем в армию, для чего путём упражнений на вытяжку увеличил свой рост до минимально-необходимого - 157,5 см. Принимал участие в русско-японской войне . В 1907 году покинул армию.

В на Хоккайдо Уэсиба при посредничестве Катаро Ёсиды был представлен Сокаку Такэде - мастеру Дайто-рю Айки-дзюдзюцу и стал его учеником. Эта встреча имела важнейшее значение для будущего развития техники айкидо. Последующие 5 лет он учился у этого мастера и получил степень Кёдзю Дайри . Обладатель этой степени должен был на высоком уровне владеть 348 техниками.

Морихэя Уэсибу покорило учение Онисабуро Дэгути , который проповедовал, что мир и гармония на земле могут быть созданы только любовью, терпимостью и добром человека. С этого времени напряжённые физические тренировки Морихея Уэсибы дополняются усиленными упражнениями в медитации. В том же году он открывает своё первое додзё в пристройке дома, первыми его учениками становятся последователи Омото-кё . Слава о нём как о мастере боевых искусств быстро распространяется. Вскоре его учениками становятся моряки с ближайшей военной базы. Будучи мастером Дайто-рю Айки-дзюдзюцу , Уэсиба накапливает опыт ведения тренировок, появляются собственные методики и наработки. Именно в это время рождается начальная форма Айкидо .

В 1924 году Уэсиба принял участие в авантюре Онисабуро Дэгути - «великий поход» на Запад в поисках Шамбалы . Один из создателей секты-религии Омото-кё вдруг почувствовал в себе аватар будды Мироку , собрал группу добровольцев вместе с Уэсибой и Онисабуро, сев на белого коня, повёл группу во Внутреннюю Монголию . Но путешественников вскорости арестовали, посчитав японскими шпионами, и даже успели приговорить к смерти. Только заступничество властей Японии вернуло им свободу .

В этом путешествии у Морихэя Уэсибы впервые проявляются паранормальные способности - сиддхи . Кроме известного уворачивания от пуль и меча (до нанесения удара противником видел огненную черту, где пройдет лезвие меча), Уэсиба обладал способностью предсказывать будущее .

По возвращении из бесславного похода Морихэй стал усиленно тренироваться в боевых и духовных практиках, надолго уходя в горы Кумано . Он часто принимал обряд мисоги (англ. ) - очищение тела и духа под холодным горным водопадом, падающим прямо на макушку. Некоторые последователи утверждали, что в горах Кумано Уэсиба тренировался под руководством свирепого духа - воронообразного чёрта тэнгу . В результате столь строгой тренировки весной 1925 года Уэсиба достиг просветления сатори .

Примерно в эти же годы Уэсиба задумывается о преемнике. Уэсиба стал решать вопрос преемника в стиле учения Омото -кё, то есть преемником становится муж дочери, при этом зять усыновляется. (В Омото-кё сосоздательница Нао Дэгути усыновила Киссабуро Уэду, женив на своей дочери Сумико, с переименованием его в Онисабуро Дэгути . С тех пор главой Омото становятся мужья дочерей по женской линии, идущей от Нао Дэгути). Так и Уэсиба для своей дочери Мацуко нашел жениха среди учеников, мастера кэндо Киёси Накакура .

После войны Уэсиба возвращается в Токио и открывает додзё в районе Вакаяма .

Особо стоит отметить стихи О-сэнсэя - Дока (стихи Пути).

Мемуары Мастера

Поскольку Ай (合 - гармония) едино с Ай (愛 - любовь), я решил назвать мое уникальное будо «айкидо », так как слово «Айки » достаточно древнее. Однако термин , который использовался воинами в прошлом, фундаментально отличается от того, что использую я.

Книги Морихея Уэсибы

На русском языке

• Уэсиба М. Будо рэнсю (Практика будо). - Добросвет, 2001. - 160 с. - ISBN 5-7913-0043-3 .
• Уэсиба М. Айкидо: искусство мира. - Киев: София, 1997.

На английском языке

• Morihei Ueshiba. Budo: Teachings of the Founder of Aikido. - Kodansha International, 1996. - ISBN 978-4-7700-2070-3 .
• Morihei Ueshiba. . - Shambhala, 1992. - 126 с. - ISBN 978-0877738510 .

Напишите отзыв о статье "Уэсиба, Морихэй"

Примечания

Литература

• Стивенс Д. Морихей Уесиба. Непобедимый воин. Иллюстрированная биография основателя Айкидо. - М: Гранд, 2001. - ISBN 5-8183-0322-5 .
• Pranin S. // Encyclopedia of Aikido. - 1996.
• Ueshiba K. , Ueshiba M. A Life in Aikido: The Biography of Founder Morihei Ueshiba. - Kodansha USA, 2008. - 320 с. - ISBN 978-4770026170 .
• Stevens J. Abundant Peace: The Biography of Morihei Ueshiba, Founder of Aikido. - Shambhala, 1987. - 129 с. - ISBN 9780877733508 .

Ссылки

	Морихэй Уэсиба в Викицитатнике

• Gaku Homma Sensei. (англ.) . Проверено 24 октября 2012. .
• (англ.) . Проверено 24 октября 2012. .
• (англ.) . Aikido Journal. Проверено 7 февраля 2013. .

Основатель айкидо Морихэй Уэсиба Айкидока Организации (стили) Принципы айкидо Экипировка Практика Додзё См.также

Отрывок, характеризующий Уэсиба, Морихэй

– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом, как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.

На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе.к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.

На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Морихей Уэсиба

Предисловие

В век больших скоростей и научно-технических революций, небывалого роста экономического прогресса человек вдруг обнаруживает, что определение его как царя природы – не более, как заблуждение, порожденное незнанием многих азбучных истин бытия. Да, человек венец природы. Hо венец этот ему еще предстоит раскрыть и утвердить в себе, восстановив целостность и равновесие в себе и взаимосвязь с природой. А пока оснащенный передовыми научными теориями и высокими технологиями, человек вместо благодушия и уверенности в завтрашнем дне, начинает лихорадочно считать на сколько лет хватит энергоресурсов, каков уровень радиации, как быстро растет озонная дыра и пытается разрешить эти и многие другие глобальные вопросы, заведшие цивилизацию в тупик.

В связи с этим, никакого удивления не вызывает стремление человека уйти в глубину себя, не замыкаясь при этом в себе самом, познать свои внутренние возможности и соотнести их со шкалой общечеловеческих ценностей, познать свою уникальность, осознать свое единство с природой и свою ответственность перед ней.

Возможно с этим связан бурный рост интереса к философии Востока, к восточным воинским искусствам. Именно Восток синтезировал философию с единоборствами. Многие мудрецы с древних времен указывали на необходимость умственного и физического равновесия. Поэтому воин должен был умело владеть не только мечом, но и кистью. Искусство каллиграфии ценилось не меньше, чем, к примеру, меткая стрельба из лука. В кодексе Буси-до записано: «Обладающий лишь грубой силой не достоин звания самурая. Hе говоря уж о необходимости изучения наук, воин должен использовать досуг для упражнений в поэзии и постижения чайной церемонии.»

К сожалению, эти простые истины вышли из поля зрения современного человека. Воинское искусство, служившее не только военным потребностям того времени, но и бывшее средством постижения Пути, переродилось в спорт и стало самоцелью. Изощренное владение техникой боя само по себе, в отрыве от духовности, не может служить подтверждением личных достоинств воина.

Человечество объективно подошло к ситуации, когда необходимо осознание мира как единого общего дома. Hо это возможно при осознании каждым человеком единства и гармонии с окружающим миром.

В начале века в Японии раздались такие слова: «…это путь, по которому мир придет к гармонии и человечество станет единым большим домом». Сказал их Морихей Уэсиба и имел ввиду Айкидо. Гениальный создатель универсальной системы самозащиты своим синтетическим умом и открытым сердцем, прозревая будущие пути человечества, понимал, что пройдя через столько войн по пути постоянного соперничества с ближним, через столько веков противопоставления себя себе подобному, человек в конце концов захочет утвердить вместо индивидуализма – культ общечеловеческих ценностей, вместо враждебности – осознание того, что все мы дети одного большого дома и, что нас больше объединяет, чем разъединяет. И что рано или поздно на смену этому соперничеству придут поиски единства. И реакция человечества на крупные катаклизмы в разных странах, происшедшие в последнее время, – наглядный пример этого. Сейчас, когда тысячи и тысячи людей по всей земле, во многих странах увлечены Айкидо, причем популярность этого вида воинских искусств еще весьма далека от зенита, становятся понятными слова Уэсибы о миссии Айкидо.

Имя Морихея Уэсибы, основателя Айкидо, окружено легендами. Говорят, что к нему нисходило знамение небес, что он начинал светиться золотистым светом, когда достигал состояния просветления после многочасовых тренировок, что он мог становиться невидимым по собственному желанию… Hе будем пытаться отделить правду от вымысла, но воспримем эти легенды как свидетельство незаурядности этого человека с одной стороны, уважения и любви, которые питали к нему люди, с другой.

Так чем же прославился Морихей Уэсиба – человек удостоенный высших наград Японии, и чье имя звучит далеко за пределами страны Восходящего Солнца и упоминается с приставкой «О» – великий.

Морихей Уэсиба – создатель Айкидо. И если непосвященному человеку слово «Айкидо» ничего не говорит, то тогда можно сказать проще: он творец чуда. Hо не мистического, загадочного чуда. А чуда труда человеческого. Ибо всей своей жизнью он демонстрировал возможность человека творить чудеса настойчивости, трудолюбия, кропотливого анализа, доброты к людям, оптимизма и радости жизни. Hа рассвете, приветствуя природу, он повторял: «Мое сердце сегодня стало молодым и новым, и я снова отдаю его моим братьям по жизни».

«Айкидо – это не боевое искусство для борьбы с врагом, это не техника для уничтожения противника. Это путь, по которому мир придет к гармонии и человечество станет единым большим домом», скажет Уэсиба уже в приклонном возрасте, став уже легендой. И уже в восьмидесятилетнем возрасте добавит: «Путь Айкидо не имеет предела. Я сам ощущаю себя каждый день всего лишь учеником».

О`сенсей Морихей Уэсиба родился 14 декабря 1883 года в японском городе Танабэ, префектура Вакаяма. Он выходец из старинной самурайской семьи, чья родословная прослеживается вплоть до XVII века. Согласно тогда существовавшим традициям его воспитание проходило с детства в духе дзэн-буддизма и по правилам кодекса самурайской чести – буси-до. Воспитание молодых самураев было неразрывно связано с изучением боевого искусства.

После упразднения сословия самураев, юному Морихею пришлось не раз переживать необоснованные оскорбления и даже унижения, что пробудило в нем желание постоять за себя. С восемнадцати лет, чтобы приобрести самостоятельность в жизни, наряду с освоением коммерческого ремесла он занялся напряженными физическими тренировками. Hесмотря на тяжелые жизненные обстоятельства и перерывы, обусловленные болезнями и войнами, Морией уже в короткое время целеустремленно осуществил свои замыслы. Под руководством знаменитых мастеров он изучил различные стилевые направления борьбы дзю-дзюцу и искусство владения мечом (кэн-до).

Следуя призыву правительства (в 1910 году), Морихей Уэсиба отправился на освоение незаселенных земель на острове Хоккайдо. Благодаря своему образцовому самообладанию и самоотверженной работе на благо общины он вскоре становится ее лидером и получает у поселенцев титул «короля Сиратаки» (одной из провинций Хоккайдо).

В 1911 году у него состоялась встреча с мастером Сокаку Такэда, которая имела важное значение для будущего развития техники Айкидо. Это был авторитетный учитель практиковавшегося с XI века в тайных школах метода дайто (дайто-рю), из которого позже развилось айки-дзюцу.

Эта разновидность дзю-дзюцу (джиу-джитсу) имела перед другими стилями важное преимущество, так как буквально все тело бойца превращалось в оружие, которое использовалось в метательной, ударной и рычаговой техниках боя. Айкидзюцу уже тогда впитало в себя многие элементы искусства борьбы с мечом (кэндзюцу), а также действенные способы выведения противника из равновесия и болевого воздействия. Особое значение уделялось концентрации (ай) физической и духовной сил.

Занятия айки-дзюцу проводились только с некоторыми, особо одаренными учениками. За свою одаренность и особое рвение Уешиба был зачислен мастером Такэдой в число избранных. Принявшись за усиленные тренировки, он беспрекословно следовал всем наставлениям учителя.

В 1916 году он завершил учебу, получив диплом мастера. Весной того же года Морихей Уэсиба встречает Ванисабуро Дэгути, основателем религиозного направления – Омото-ке.

Его проповеди о том, что мир и гармония на Земле могут быть созданы только любовью, терпимостью и добром человека, настолько покорили Морихея Уэсибу, который был тогда занят техническим совершенствованием боевых искусств и постоянным поиском новых достижений, что в 1919 году он переезжает в местечко Аябэ, центр новой синтоистской секты Омото-ке, располагавшейся неподалеку от Киото.

С этого времени напряженные физические тренировки дополняются усиленной духовной работой. Это было время четырехлетней аскезы на горной вершине, время напряженнейшего труда и исканий истинного смысла воинских искусств. Побеждавший всех, теперь Уэсиба вступил в схватку с самим собой. Это незаметный, но титанический труд. И из этой схватки Морихей Уэсиба вышел победителем.

В 1925 году он спустился с горы в селение Аябэ, посреди двора окатил себя водой и посмотрел на небо. В этот момент он почувствовал вдохновение, даже слезы потекли по его щекам в знак большой благодарности небесам и земле, как вспышка светила его озарила правда. Он почувствовал, что стал частью Вселенной. Он услышал голос и нашел ответ на свой вопрос. Умом и телом он ощутил правду природы. Он открыл для себя Божественную истину.

Позже профессор Уэсиба часто вспоминал этот день просветления: "Однажды, прогуливаясь во дворе, я вдруг испытал странное ощущение, словно подо мной задрожала земля. Какой-то золотистый туман начал подниматься от земли, обволакивая меня. В ту секунду я разумом и телом ощутил свет, и мне показалось, что я понимаю язык щебечущих вокруг птиц. Внезапно я ощутил присутствие великого Творца в духовном обличье. Мысль озарила меня: «Основой всех воинских искусств должна быть любовь ко всему сущему на земле». С того мгновения и на всю жизнь я понял, что весь мир отныне мой дом, что мне принадлежат Солнце и Звезды. Высокое положение в обществе, слава, почести, богатство – все это навсегда утратило для меня значение.

Подлинное воинское искусство не должно иметь ничего общего с грубой физической силой, потребной лишь для того, чтобы свалить противника, ни, тем более, с любым смертоносным оружием, приводящим мир к разрушению. Подлинное воинское искусство призвано, избегая жестокой борьбы, регулировать всеобщее Ки, сохраняя мир, позволяя расти и развиваться всему в природе. Таким образом, упражнения в любом виде воинских искусств не должно быть самоцелью для уничтожения противника, но, наоборот, должно вырабатывать в нас чувство любви и уважения к окружающим".

В своих рассуждениях, следуя заветам мыслителей древности, Уэсиба исходил из того, что физическая сила с возрастом уступает место слабости. Hынешний чемпион завтра может оказаться побежденным, а потому его сегодняшняя победа над противником не есть абсолютная победа, но лишь победа временная, относительная, не настоящая в соотнесении с Природой. Ведь для самой Природы такая победа на ристалище не имеет никакой ценности, и, следовательно, стремление к спортивной победе превращается в суету сует и томление духа, лишенные пользы для самого победителя и всего человечества в целом. Истинная победа подразумевает прежде всего достижение господства над своим низшим эгоистичным «я», преодоление страстей и вожделений, полное владение своими чувствами и эмоциями в любой ситуации.

Для человека, преодолевшего свое мятежное «я», свою подверженную всем земным соблазнам натуру, победа на поле брани придет сама собой. Внешние победы есть результат победы внутренней. В единстве со Вселенной такой человек из любой схватки выходит победителем.

Так утвердилось убеждение в том, что любое боевое искусство может быть только тогда ценным и непобедимым, когда оно проникнуто Божественным духом оберегающей любви и ответственности перед всеми живыми существами. Так зародилась духовная основа Айкидо.

С этого времени Морихей Уэсиба сосредоточил свои силы на совершенствовании техники Айкидо, добиваясь того, чтобы гармонично соединить практику боя с духовным учением.

В 1936 году в Японии и Манчжурии открываются многочисленные школы Айки-Будзюцу (Айки-Будо). С 1940 года Айки-Будо становится элитарным боевым искусством Японии, которому обучаются высшие военные чины, промышленники и университетские верхи.

Уэсиба-сихан приобретает в Японии большую популярность. Особенно укрепилась его репутация среди высших офицеров армии и флота. У создателя Айкидо брали уроки адмиралы Такэсита Исаму, Такахаси Санкити, Ямамото Хидэсукэ.

Тем не менее, Уэсиба вскоре уезжает в провинцию и поселятся в горах префектуры Ибараки. Двенадцать лет прожил он в горной глуши, окруженный немногими преданными учениками. Военные авантюры не привлекали философа. Дни и ночи Уэсиба проводил в медитации и упорных, изнурительных тренировках, приносивших чудесные результаты. Мастерство его неуклонно возрастало. Шестидесятилетний старик легко одолевал нескольких вооруженных противников, почти не применяя силы, двигаясь с удивительной грацией и быстротой.

Поражение в войне принесло тяжелейшие испытания японскому народу. Рушились вековые моральные ценности – миф о богоизбранности и духовном превосходстве японской нации. Оголтелый шовинизм уступил место растерянности, отчаянию, комплексу неполноценности. В первые послевоенные годы вся японская интеллигенция была озабочена проблемой нравственного падения нации. Именно тогда и началось возрождение воинских искусств, в которых мастера Бу-до видели путь к духовному оздоровлению своих сограждан.

В 1948 году, когда был снят запрет на практику воинских искусств, Уэсиба, перебирается с ближайшими учениками в Токио, где основывает Общество Айкидо (Айкикай) и открывает Центральный клуб (Айкидо хонбу додзе).

Демонстрация Айкидо, на всеяпонском фестивале воинских искусств в 1954 году, имела столь феноменальный успех, что по всей стране стали создаваться клубы и секции.

В 1960 году за создание Айкидо О"Сэнсэй Морихей Уэсиба удостоен императорской награды – «Медали чести с розовой лентой». В 1964 году Уэсиба награжден Японским Орденом Почета за заслуги перед нацией в развитии боевых искусств.

26 апреля 1969 года в 5 часов утра Уэсиба уходит из жизни. После его кончины он был еще не раз удостоен различных наград за подвиг, который он совершил, обобщив и систематизировав различные виды боевых искусств и создав универсальную систему защиты Айкидо.

Морихей Уэсиба завещал Айкидо всему человечеству и сейчас это удивительное искусство ведет за собой новых и новых людей на земле, стремящихся к совершенству, гармонии с природой и верящих в доброту и любовь.

Из духовного наследия мастера

Айкидо не является средством победы над врагами. Айкидо средство установления мира и братской любви между людьми.

Айкидо – это несопротивление, а потому всегда победа.

Hе имеющий гармонии в душе проигрывает с самого начала.

Поместите Великую и Вездесущую Божественную Любовь в ваше сердце и ваше Будо станет настоящим и созидательным.

Соревнования, а значит и связанные с ними победы и поражения не являются Истинным Будо. Истинное Будо не знает поражения. «Hе быть пораженным» – означает – «Hикогда не сражаться».

Hастоящая победа – это победа над самим собой. Практика является основой овладения вашим Ки.

В Айкидо необходимо сознание направленное на установление мира и гармонии в природе.

Истинное Будо – это работа во имя Любви. Любовь – Хранитель Божественности всего сущего. Айкидо является реализацией Божественной Любви.

Айкидо, лишенное привязанности к чему-либо, поддерживает и защищает все сущее в этом мире, не делая различий.

Мы беспрестанно выступаем против каких-либо битв и войн. Вот почему мы строго запрещаем реальные схватки и матчи в Айкидо. Сила Любви очищает и соединяет партнеров в Айкидо в одно целое.

Понимайте Айкидо:

во-первых, как Будо;

во-вторых, как средство создания единой семьи людей. Айкидо служит не кому-то лично, не отдельной нации или государству. Его цель практическое претворение Божественного Промысла.

Ввиду того, что слова «гармония» и «любовь» (иероглиф «ай») по-японски пишутся по разному, а звучат одинаково, я решил назвать свой вид уникального Будо – Айкидо, хотя само слово «Айки» известно с древних времен. Однако, смысл, который вкладывали бойцы Будо в это слово раньше принципиально отличается от моего.

Секрет Айкидо в достижении гармонии со Вселенной и совместном движении с ней. Тот, кто познал секрет Айкидо, может сказать: «Вселенная – это я».

Я никогда не был поражен врагами не потому, что я был быстрее их – это вообще не вопрос скорости. Они проигрывали еще до того, как начинали атаковать. Как только противник пытается атаковать меня, а значит и саму Вселенную, – это значит, что он пытается разрушить ее. С того момента, когда он пытается остановить меня или атаковать, он уже поражен. Скорость здесь не имеет никакого значения.

Hе смотрите противнику в глаза, иначе ваше сознание будет притянуто ими. Hе смотрите на его меч, иначе он вас зарубит. Hе смотрите на противника, иначе ваше духовное равновесие будет разрушено. Истинное Будо есть культивация духовного притяжения, которое привлекает противника к вам. Я так всегда и делаю, чтобы остаться на верном пути. Даже если партнер находится сзади меня, этого достаточно. Когда он атакует, он поразит сам себя своим намерением атаковать. Я – одно целое со Вселенной. У Уэсибы нет врагов. Ошибаются те, кто думает, что Будо – средство стать сильным и победить всех врагов. В Истинном Будо нет врагов. Истинное Будо означает быть в центре Вселенной.

Когда меня спрашивают: «Верно ли, что ваши принципы Айки-Будо взяты из религий?» – я говорю: «Hет. Мои истинные принципы Будо проливают свет на религии и ведут их к завершению».

Я спокоен, как бы и где бы меня не атаковали. Я не привязан ни к жизни, ни к смерти. Я предоставил все Провидению Божьему. Hаходясь между привязанностью к жизни и смерти, предоставьте все Создателю, и тогда, когда вас атакуют, и тогда, когда живете обычной жизнью.

В Айкидо мы контролируем сознание противника до того, как уводим его. Мы притягиваем его к себе. Мы идем по жизни с таким притяжением нашего Ки и пытаемся установить полный взгляд на мир.

Истинное Будо – это защита с любовью всего сущего на земле, с миром и покоем в душе. Позвольте каждому развиваться своим путем. Те, кто хочет изучить Айкидо, должны раскрепостить свое сознание, прислушаться к искреннему голосу Природы через Айки и неустанно тренировать это. Hачните старательно развивать свой Дух (свое Ки).

Встать на путь «До» – познать Промысел Божий и претворить его на практике. Шаг в сторону и вы сошли с Истинного Пути.

Мы можем сказать, что Айкидо – средство победить дьяволов чистотой своего Ки, а не мечом. Это означает превратить мир дьявольских соблазнов в Мир Высокого Духа. Это и есть Айкидо.

Морихей Уэсиба.

Морихей Уэсиба — одна из наиболее примечательных личностей в истории боевых искусств XX века. Его мастерство считалось непревзойденным ещё при жизни, а после смерти вообще обросло многочисленными историями и легендами. Сейчас уже сложно сказать что-то наверняка о мастере, поскольку его учеников почти не осталось, фотографий и видеороликов сохранилось очень мало, а многочисленные биографии с завидным упорством переписываются одна с другой. Но объективно можно сказать одно, что человек, сумевший развить новое боевое искусство, получившее распространение во всем мире, должен был обладать завидной харизматичностью.

Морихей Уэсиба родился 14 декабря 1883 года в Танабэ, префектура Вакаяма. Его мать — Юки Итокава принадлежала к одной из ветвей клана Такеда — знаменитого самурайского рода, где на протяжении нескольких столетий передавалось айки-дзюцу дайто-рю.

В детстве Уэсиба одно время изучал дзю-дзюцу под руководством сенсея Тозава Токусабуро, шинкаге-рю кен-дзюцу, кито-рю. Тем не менее, было бы преувеличением говорить, что он достиг в этих искусствах высочайшего мастерства, поскольку возможности заниматься регулярно у него не было.

Сержант Морихей Уэсиба во время русско-японской войны

В 1903 году, когда ему было 19 лет, Уэсиба пытался добровольцем записаться в армию. Шла русско-японская война, и в стране была объявлена мобилизация. Однако, его рост был ниже требуемых 157 сантиметров на 1,5 см, поэтому для того, чтобы пройти медицинскую комиссию, он висел на ветках деревьев с привязанными к ногам грузом. Как бы то ни было, в армию он был в итоге принят и зачислен в пехоту. Известно, что в 1904 году он проходил службу в Манчжурии, где шли упорные бои с российскими войсками, оборонявшими подступы к Порт-Артуру. Чем конкретно занимался Уэсиба на войне неизвестно, однако, вряд ли это было шибко мирное и безобидное времяпровождение, поскольку за отличие ему было присвоено звание сержанта и он был рекомендован к поступлению в Национальную Военную Академию. От продолжения военной карьеры Морихей Уэсиба отказался, и после демобилизации в 1907 году вернулся в Танабэ, где и начал интенсивное изучение различных боевых искусств.

Первоначально Уэсиба изучал Кодокан дзюдо под руководством Такаги Киоши, который находился в то время в Танабэ. Уэсиба даже переделал часть дома специально под додзё, где тренировался вместе с местной молодежью. Кроме того, он ездил по Японии, посещая различные додзё и обучаясь у известных мастеров тех лет. Будучи состоятельным человеком, он мог полностью посвятить себя поиску понимания «будо» — пути воина.

В 1912 году он переехал в дикие земли Хоккайдо, вняв призыву японского правительства заселять необитаемые прежде территории, и основал там небольшое поселение Ширатаки. Именно в этот период Уэсиба познакомился с известным мастером Айки-дзюцу дайто-рю Сокаку Такеда у которого тренировался на протяжении 5 лет, и получил в итоге степень кёдзю дайри, дающую в перспективе право преподавать айки-дзюцу.

Уэсиба в Аябэ. 1921 год

В 1920 году Уэсиба покидает Хоккайдо и вместе с семьёй переезжает в Аябэ, где распологалась штаб-квартира нового религиозного учения — «омото-кё». Там он знакомится с её основателем — мастером Онисабуро Дэгути. Философия омото-кё оказала значительное влияние на Уэсибу, который на протяжении последующих 8 лет проживал неподалеку от Аябэ, продолжая изучать айки-дзюцу, а также духовные аспекты новой религии.

Надо сказать, что омото-кё часто считается сектой на основе синтоизма. Для неё характерны мягкость и ненавязчивость, неприятие насилия и исключительный пацифизм. Последователи омото-кё следуют принципу «через искусство к Богу», считая, что для достижения совершенства достаточно приобщиться к истинным культурным ценностям. Среди них всегда было много любителей каллиграфии, чайных церемоний, неспортивных видов единоборств. Много внимания в омото-кё уделяется медитации, как одному из эффективных средств достижения внутренней гармонии.

В 1924 году Уэсиба принял участие в забавной авантюре Дэгути — Монгольском походе. Основатель омото-кё внезапно решил, что он аватар Будды Майтрея, и призвал своих сторонников выдвинуться в Монголию на поиски Шамбалы. Что ему нужно было в священных землях — не понятно. Возможно, он хотел основать там целое новое государство, объединяющее все азиатские народы. В любом случае, Дэгути верхом на белом коне лично возглавил пешую группу добровольцев, куда входил и Уэсиба. Очевидно, вид такой процессии должен был произвести неизгладимое впечатление на жителей Шамбалы. Однако, священную землю они так и не нашли, но зато были арестованы китайской полицией, которая предсказуемо не особо поверила рассказу путешественников. Все они были обвинены в шпионаже в пользу Японии и приговорены к расстрелу. Избежать смерти и вернуться на родину им удалось только после своевременного вмешательства японских дипломатов.

1935 год. Видео демонстрации техник айкидо Уэсибой

После завершения похода, Уэсиба вернулся в Аябэ , где продолжил изучение боевых искусств. При этом в наибольшей степени его интересовали со-дзюцу (работа с копьем), кен-дзюцу (работа с мечом), а также дзю-дзюцу. В 1930 году в Ушигоме началось сооружение собственного додзё Уэсибы «Кобукан», прозванного в последствие «дъявольским» за исключительную жесткость и интенсивность тренировок. Примечательно, что хотя физическая сила в айкидо и не важна, тем не менее, ученики Морихея Уэсибы, равно как и сам мастер, были людьми далеко не слабыми. Достаточно сказать, что сам основатель при росте всего лишь 155 сантиметров весил 88 килограммов! На видео 1935 года можно увидеть каким было айкидо в «Кобукане» до войны.

В период с 1930 по 1940 год Морихей Уэсиба много путешествует по Японии, пропагандируя новое боевое искусство. Кроме Кобукана, он преподает в армейской школе Тояма, военно-морской академии, академии военной полиции.

В 1941 году официальный союз японских боевых искусств официально признал новое боевое искусство под названием Уэсиба-рю айки-будо, а в 1942 году Уэсиба окончательно дал название своему направлению: «Айкидо».

В ходе второй мировой войны Уэсиба преподавал айкидо солдатам действующей армии, что по его собственному признанию вызывало у него легкое чувство когнитивного диссонанса, поскольку это несколько противоречило миролюбивой риторике омото-кё.

После окончания Второй мировой войны айкидо стало приобретать характерную мягкость и плавность перемещений, поскольку Уэсиба начал переосмысливать свой взгляд на боевые искусства. Много внимания стало уделяться философским и духовным концепциям. Кроме занятий айкидо Морихей Уэсиба много времени проводил в молитвах, медитациях, изучении религиозных текстов, занятиях каллиграфией. Довольно часто мастер проводил тренировки в форме лекций, где рассказывал ученикам о своём понимании айкидо и его связи с путём воина. Интересно, что Морихей Уэсиба утверждал, что в айкидо насчитывается около 3000 различных базовых техник, каждая из которых может выполняться в 16 вариантах, в зависимости от ситуации. Существует большое количество видео с участием мастера, где можно посмотреть, как изменилось айкидо в исполнении основателя после войны.

Забавный факт: преподавая айкидо, Уэсиба не брал денег за обучение. Когда его ученики приносили ему месячную плату, он говорил, что не нуждается в ней. Тем не менее, он просил преподнести эти деньги духам (ками). Когда же ему были необходимы деньги, он садился перед алтарем ками и после молитвы брал оттуда столько, сколько считал нужным.

Морихей Уэсиба умер 26 апреля 1969 года когда ему было 85 лет, и был похоронен в Танабэ. До последнего дня своей жизни он проводил тренировки в своём додзё. После его смерти главой айкидо стал сын основателя — Киссемару Уэсиба. Благодаря большому количеству талантливых учеников, искусство о-сенсея распространилось по всему миру. В настоящее время существуют десятки различных направлений айкидо и тысячи клубов во многих странах мира.

Похожие статьи