В 1963 году Уорхол приобретает здание в Манхэттене, которое получает название «Фабрика». Здесь Энди ставит на массовое производство произведения искусства. Однако «Фабрика» нарушает привычные представления об уединенной мастерской художника. «Фабрика» — становится синонимом вседозволенности. Она превращается в некий модный салон, прибежище для богемы, где актеры, музыканты и художники веселятся, окунаясь в наркотический трип, и всеми способами желают выманить улыбку самого Энди Уорхола, которой он нередко одаривал других.

Вы думали, что для работы художника нужно уединение? Как бы не так. В Фабрике бурлила разгульная жизнь, но при этом она производила до 80 шелкографий в день, а в год выпускала около тысячи работ. Да, Фабрика — это коммерческое предприятие, где Энди — руководитель. При этом Фабрика стала Меккой для богемы. Стены, окрашенные в серебряный цвет, символизировали новое искусство.

Все, все желали оказаться в Фабрике. Я говорю вам, что там царила атмосфера вседозволенности. Но понимаете ли вы всю ее широту? Это не просто наркотики и секс, это еще и полная свобода действий. Один герой не выходил из Фабрики больше года, таким образом он пытался достичь нирваны. А в другой комнате читали стихи и упивались алкоголем, во второй обсуждали все самые свежие сплетни, в третьей ругались.

Сам Энди работал в уединенном уголке, регулярно выходя в «свет» своей Фабрики, где на него тут же нападали юные девицы, желающие приковать к себе внимание этого гения. Энди упивался вниманием, купался в атмосфере тусовки, он жил всей этой роскошью откровенно развратной модели: делал комплименты, улыбался, разговаривал и шутил, обманывал, лгал, покупал запрещенные вещества и подсаживал на них других.

Энди быстро забывал о людях, и вчерашние любимчики мигом становились просто «никем». Он не любил людей, у Энди вообще было своеобразное понимание любви.

Люди сильно преувеличивают значение любви. Она не всегда так важна. То же относится к жизни - ее значение люди тоже преувеличивают.

Особенное понимание жизни, и оно создает чувство, что Энди устал от жизни. Он любил говорить в интервью, что было бы намного лучше, если бы он не рождался.

Я не хотел рождаться. Это было ошибкой. Все равно как меня выкрали и продали в рабство. Меня никогда не трогали собственные работы. Я делаю дешевую писанину и нравлюсь обычным людям

Все это рождало особое отношение и к людям. Он любил наблюдать за их падением. Он любил, когда постетители Фабрики открывали ему свою душу, а он нагло записывали все это на пленку. Энди снимал кино, где люди обнажали свои души. И не только души, но и…

Но и задницы. Впрочем, многие гости Фабрики искренне верили Энди, этому человеку искусства и тому, что он все делает для себя. А он, безнравственный и уставший, делал все для… неизвестно чего. Просто делал. И таким поведением нажил себе уйму врагов. Например, вот что кричал близкий друг Энди Тейлор Мэд перед премьерой фильма «Задница Тейлора Мэда»:

Я убью его! Он снимал для себя и обещал, что никому не покажет! Он обманет кого угодно, высосет все соки и выбросит на помойку.

Энди был довольно странным, но жил по своим убеждениям. Он не пришел ни на похороны матери, ни на похороны Седжвик, с которой прожил несколько лет. Даже когда приближенный Энди Фрэдди Херко, которого он обманул, обещав снять в фильме, а потом просто выгнал, придя домой, включил «Реквием» Моцарта, принял огромную дозу ЛСД и выбросился из окна, Уорхол выразил сочувствие, но не смерти Фрэдди, а тому, что…

Почему он ничего не сказал мне? Мы ведь могли снять на пленку, как он падает!

Исключений для Энди не было. Эди Седжвик, его муза, которая ушла от Энди, также не изменила его отношения к людям. Энди пристрастил Седжвик к героину, и в течение двух лет после расставания девушка мучилась от зависимости, звонила Уорхолу, прося деньги на лечение, а он просто игнорировал. К слову, Энди переживал несколько дней расставание с Эди, ведь считал ее близкой. Но…

Все это создавало особую атмосферу Фабрики. Никакого домашнего уюта, никакого доверия и понимания. Везде только одно — тусовка. Энди любил тусовки. Даже если бы открытие общественного туалета сделали бы событием, Энди появился бы там первым. И атмосферу тусовки, благодаря которой он и жил, Уорхол успешно перенес в Фабрику.

Но после некого события Фабрика умерла. Безупречный организм, маятник, система была разрушена. И разрушена была Энди Валери, этой «надоедливой феминисткой». Она мечтала, чтобы Энди поставил фильм по ее сценарию, но когда Уорхол прочитал его, то, швырнув тот в стену, назвал его слишком «грязным». Валери не раз приходила в Фабрику, прося вернуть рукопись, на что Энди отвечал, чтобы она пришла позже, ведь рукопись где-то затерялась.

Однажды, не выдержав, Валери просто пришла в Фабрику, и начала стрелять. Сделала три выстрела, один из которых попал в Энди. Она прострелила ему легкое. Потом спокойно вышла из Фабрики и купила за углом персиковое мороженое. Через 15 минут приехала скорая и констатировала клиническую смерть Уорхола.

Энди чудом выжил. Он говорил, что это событие ничуть не изменило его, что люди в принципе не меняются. Но перемены произошли: у Энди обострились его детские страхи, он начал бояться людей и перегородил вход в Фабрику конторской стойкой. Это означало конец. Конец всему тому, чем жил Уорхол. Тому празднику, который всегда был с ним.

Энди Уорхол – художник, фотограф, режиссер, дизайнер, основатель направления поп-арт, создатель «Фабрики»... Человек-легенда. Он заставил мир по-новому посмотреть на мир искусства. И его по праву считают открывателем стиля лофт. Мы уже публиковали материал, полностью посвященный лофту, и в этот раз перед нами стоит задача как можно более полно рассказать о студии Энди Уорхола и его взглядах на дизайн интерьера.

Пожалуй, при упоминании стиля лофт сразу возникают ассоциации «большое пространство», «голые стены», «кирпич», «искусство», «оригинальная мебель» и… «Энди Уорхол». Все, кто хотя бы немного интересуется дизайном и архитектурой, знает, что первый лофт – это «Фабрика» культового художника Энди Уорхола. Несмотря на то, что лофт как стиль сформировался относительно недавно – в середине XX века – сегодня его уже, пожалуй, можно назвать классикой современного дизайна.

Рождение «Фабрики»

Чтобы понять, как появился стиль лофт, давайте посмотрим, какими были 40-е годы XX века в Нью-Йорке. Прежде всего, это время, когда город стал чувствовать себя спрессованным, и возникла острая необходимость расширять его границы. Для того, чтобы решить проблему, власти вывели промышленные и производственные предприятия в спальные районы и в сельскую местность. Теперь старые здания на Манхэттене, в которых располагались фабрики и заводы, стали пустовать, но это было не долго. Высокая плотность населения и ограниченность города привели к тому, что недвижимость в центральных районах стремительно дорожала, однако при этом огромные пустующие заводы и фабрики сдавали в аренду практически за бесценок, потому что они были никому не нужны. Художники, музыканты и архитекторы воспользовались сложившейся ситуацией, чтобы организовать собственные студии. Как вы понимаете, жили и творили художники в одном месте.

По словам американского кинематографиста, поэта и ценителя современного искусства Жерара Маланги, Энди Уорхол тоже подыскивал себе помещение для мастерской. На поиск ушло около 6 недель, и он случайно наткнулся на огромное промышленное пространство с деревянными полами и окнами во всю стену. Это было неподходящее на первый взгляд место для художественной студии, но обшарпанность и холод бетона, огромные потолки придавали будущей мастерской особую, богемную ауру. Уорхол был очень доволен своим выбором. Таким образом и появилась «Фабрика» («The Factory») – арт-студия Уорхола, где чуть ли ни в буквальном смысле рабочие штамповали картины, снимали копии и проявляли фотографии.

Первый адрес этой богемной мастерской – Манхэттен, 47-я улица, дом 231, 5 этаж. Стены, пол, потолок, мебель – все было выкрашено серебряной краской, отсюда появилось название «Серебряная фабрика» («Silver Factory»). Она активно функционировала с 1964 года. Затем за годы своего существования студия сменила множество адресов.

Так, в течение следующих 11 лет детище Уорхола располагалось в огромном помещении на Бродвее, 860. На этот раз «Фабрика» занимала целый этаж, имела собственный выход к грузовому лифту и второй лестнице. Энди пережил покушение на свою жизнь и теперь по-другому относился к вопросам безопасности: несколько выходов позволяли ему незаметно покинуть помещение в случае происшествий.

Закат «Фабрики» произошел в 1984 году, когда она переехала в обычный офис на 33-й улице.

"Серебряная эра"

Пожалуй, наиболее ярко дух эпохи и атмосферу в студиях Уорхола передает «Фабрика», располагающаяся по первому адресу. По отношению к ее оформлению актуальны слова самого художника:

«Украшения не делают человека красивее, но помогают ему чувствовать себя красивее. Если на красивого человека надеть украшения и красивую одежду и поместить его в красивый дом с красивой мебелью и красивыми картинами, человек останется таким же, но будет думать, что стал красивее. А вот если красивого человека одеть в тряпье, он станет уродливым. Всегда можно сделать человека менее красивым. Красота, которой грозит опасность, становится более красивой, но красота в грязи становится уродливой» .

Идея создания «Серебряной фабрики» («Silver Factory») пришла к Уорхолу, когда он увидел квартиру своего друга фотографа, режиссера и дизайнера Билли Нейма. Она была вся покрашена в серебряный цвет. Нейм оформил «Фабрику» и лифт в том же духе: разбитые зеркала, фольга, серебряная краска. Уорхол и Нейм задекорировали фольгой практически все: трубы, воздуховоды и даже унитаз. Под потолком парили серебряные воздушные шары. Художники экспериментировали с освещением «Фабрики», устанавливали в разных местах зеркала, украшенные бисером и перьями. На некоторых стенах двери были нарисованными. «Фабрика» стала действительно сказочным местом.

Обстановка студии поражала своим богемным, небрежным шиком. Так, гости «Фабрики» находили на свалках интересные вещи и приносили их в мастерскую. Например, Билли Нейм нашел на улице во время одной из своих ночных прогулок красный изогнутый диван. Этот диван очень хорошо вписался в серебряный интерьер и быстро стал любимым местом отдыха гостей Уорхола. Энди часто использовал его и в качестве декораций для съемок своих андеграундных фильмов. К сожалению, во время переезда в 1968 году диван был утерян.

Let’s dance

О «Фабрике» Уорхола действительно можно сказать, что там штамповалось искусство. Это было место, где обитала американская богема. Сюда можно было прийти без приглашения и стать частью мира искусства. На «Фабрике» собирались актеры, режиссеры, фотографы, дизайнеры, художники, тусовщики и свободные мыслители. Расцвет детища Уорхола по-другому называют «Серебряная эра», это связано не только со специфическим цветовым решением лофта, но и с особой декадентской атмосферой нескончаемых вечеринок, «моря» денег, наркотиков и «звезд».

Среди «звезд», которых выпустила «Фабрика» можно назвать актрису и светскую львицу Эди Седжвик, певицу и композитора Нико (Криста Пэффген), актрису и художницу Ультрафиолет (Изабель Коллин Дюфрен), актрису Кэнди Дарлинг, актера Пола Америка и других.

Часто тусовки Уорхола посещали Мик Джаггер (The Rolling Stones), Боб Дилан, Джим Моррисон (The Doors), Сальвадор Дали и другие. Многие из них принимали участие в различных проектах Уорхола.

В середине XX века лофт был синонимом чего неординарного, супермодного и невероятно современного. Сегодня принципиально ничего не изменилось, лофт – это свобода, скандал, неформат. Посмотрим, что будет дальше. WoodInteria

Э. Уорхол Философия Энди Уорхола (От А к Б и наоборот) = The philosophy of Andy Warhol (From A to B and back again), М.: Аронов, 2002.

Конечно, двадцатый век был богат на события И самое пожалуй яркое и коммерчески выгодное предприятие 20 века в области искусства- это легендарная "Фабрика" Энди Уорхола. То что изначально задумывалось как обычная творческая студия Нью - Йоркского художника со временем превратилось в прибежище всей городской богемы того времени.

были художники, музыканты, поэты, драматурги и актёры Уорхол буквально притягивал деятелей искусства. Не только притягивал но и умел извлечь выгоду из этого. В то время авангардное искусство стремительно развивалось и привлекало всё больший интерес у продвинутой публики равно как и недоумение у консерваторов. Уорхол благодаря своим работам в стиле поп арт, а также многочисленным проектам среди которых фильмы продюссирование музыки и постановка пьес стал одним из наиболее известных и значимых фигур в искусстве 20го века.

Родился Уорхол в штате Пенсильвания в семье словакских эмигрантов. Он был четвёртым ребёнком в семье. Его семья в 1914 году эмигрировала в Америку. В детстве Энди Уорхол перенёс тяжёлую болезнь известную как хорея Сиденгама. В этот период он увлекается рисованием и делает коллажи из фотографий кинозвёзд. Благодаря неимоверной кропотливости усидчивости и погруженности в свое дело.

Энди со временем достигает успехов немыслимых для художника. Его признают гением еще при жизни, а любые вещи или картины подписанные его именем разлетаются,как горячие пирожки.В свои лучшие времена фабрика производит по 1000 шелкографий в день, плюс к этому постоянно снимается кино и пишется музыка. Энди знал как превратить элитарный живописный рынок в дойную корову и успешно применял эти знания на практике.Он сотрудничал со многими видными рок-звездами того времени,в частности он продюссировал и рисовал обложку к первому альбому "Velvet undeground" ,который был горячо принят как критиками так и слушателями и до сих пор входит во все значимые топы,касающиеся рок-музыки.

Интересные факты о Энди Уорхоле

Работы Энди Уорхола входят число самых дорогих в мире.

Уорхол был глубоко верующим человеком,несмотря на всю его деятельность.

Энди по натуре своей был одиночкой.И даже трапезничал всегда один,никого не пуская глубоко в свой внутренний мир.

Одна из участниц фабрики пыталаст застрелить мастера,но ей удалось лишь сильно ранить Уорхола.

В одном из фильмов художника засветился не менее эксентрицный гений -Сальводор Дали.

В 1964 году в галерее Upper East Side Gallery прошла выставка, которая стала поворотной точкой в карьере Уорхола. Она называлась «Американский супермаркет»: галерея была оформлена как типичный супермаркет в Америке, где все продукты на полках (консервные банки, упаковки, постеры на стенах) были сделаны специально для этой выставки шестью художниками зарождавшегося тогда поп-арта, в том числе Уорхолом. Картина банки супа Campbell’s стоила полторы тысячи долларов, а сами банки, расставленные на полках, можно было купить за 6 долларов – от обычных банок их отличало то, что на них были автографы Энди Уорхола.

Главным проектом и детищем Уорхола была, разумеется, его Фабрика - студия, которая изначально была снята для работы над картинами и фильмами, но постепенно превратилась в место тусовки всей модной богемы Нью-Йорка: моделей, амфетаминщиков и арт-персонажей, для которых идол поп-арта придумал расхожий теперь термин "superstars". Уорхол, руководствовавшийся идеей массового производства произведений искусства таким же образом, каким фабрики производят на конвейерах продукты для супермаркетов, подключал своих "суперзвезд" к процессу работы - именно поэтому студия и получила название фабрики.
Фабрика за 20 лет своего существования сменила 3 места. Первая небольшая студия находилась на пересечении 231 East street и 47th Street и рента за нее составляла всего 100 долларов в год.
В 1968-м Фабрика переехала на Union Square в многоэтажное Decker Building. Большинство фильмов Уорхола было снято именно в этой студии. Там же произошло знаменитое покушение на жизнь Уорхола: феминистка Валери Соланас, страстно желавшая быть одной из фабричных "суперзвезд", выстрелила в художника, после чего он всю оставшуюся жизнь вынужден был носить корсет. Студия находилась на 6-м этаже Decker Building, на который теперь можно посмотреть с Юнион-сквер.

Studio 54 была легендой с 1977 по 1980 гг.. Все самые модные, стильные и известные люди Нью-Йорка 1970-х тусовались там - Энди Уорхол, Лайза Минелли, Майкл Джексон, Ричард Гир и др. Фейсконтроль был очень жестким, а о том, что происходило внутри, ходили легенды: якобы с потолка клуба распылялся кокаин, барная стойка была украшена бриллиантами, а на темных балкончиках, оставшихся со времен, когда помещение клуба была театром, во время вечеринок происходили оргии - ВИЧ еще не был открыт. Но в 1980 г. раздолье кончилось: клуб был закрыт полицией, а его владельцы оказались в тюрьме.
В наше время здание на пересечении Бродвея и 54-й улицы снова превратили в театр, куда можно сходить на какой-нибудь популярный мюзикл.

Еще один легендаргный клуб Нью-Йорка 1960-70-хх гг. В отличие от Студии 54, этот клуб - не менее богемный - был менее разгульным. В Max Kansas City в конце 1960-х и начале 1970-х собирались музыканты, поэты, художники и скульпторы. Клуб был средоточием модной тогда глэм-рок сцены: Дэвид Боуи, Лу Рид, Игги Поп и The Velvet Underground выступали там каждую неделю. В 1970-м году приватную комнату в клубе снял Энди Уорхол, куда часто приходил со звездами своей Фабрики. В 1973-м звезда клуба закатилась - арт-тусовка перестала бывать в нем так часто, как раньше. С 1975-го клуб пережил вторую волну популярности, на этот раз за счет того, что там выступали The Ramones, Патти Смит и Blondie.
Сейчас в здании бывшего клуба находится неплохой корейский ресторан под названием Green Cafe.

Домом Энди Уорхола был пятиэтажный особняк Мэдисон Авеню - классический нью-йоркский brownstone. В нем художник жил с бойфрендом Джедом Джонсоном, двумя таксами и двумя служанками. Интерьер дома представлял собой смесь имперской мебели XIX века, ковров индейцев навахо и украшений в стиле ар-деко. Дом находился в самом центре жизни Манхэттена: из него Уорхол мог в считанные минуты попасть на ужин к, скажем, Филлис Серф, муж-издатель которой в итоге выпустил книгу Andy Warhol"s Index Book.

Энди Уорхол происходил из семьи лемков - небольшого украинского этноса. Его отец и мать эмигрировали в Америку из Словакии, а настоящей фамилией знаменитого художника была Варгола. Энди Уорхол с детства ходил в православную церковь в Питтсбурге и не оставил эту привычку даже во взрослые годы, живя уже в Нью-Йорке. Художник регулярно посещал церковь Святого Винсента Феррера на Манхэттене - и хотя это католическая церковь, священники подтверждали, что неоднократно видели его крестящимся на православный манер справа налево. Уорхол никогда не участвовал в причастии и не исповедовался, но регулярно приходил посидеть на задних рядах церкви.
Скорее всего, St. Vincent Ferrer была выбрана им благодаря расположению на Манхэттене и тому, что это одна из самых красивых церквей в округе.Metropolitan Museum of Art

Будучи иллюстратором Vogue в начале своей карьеры, Энди Уорхол никогда не оставался в стороне от моды. Неудивительно, что при его буквальной многостаночности, художник, режиссер и скульптор попробовал себя и в качестве дизайнера. Известно одно из редких платьев, созданных Уорхолом: ткань на нем покрыта принтом символа Нью-Йорка - претцелем. Сейчас платье, как и знаменитая картина банки супа Campbell"s находится в коллекции Метрополитэн-музея. А ступеньки самого музея были излюбленным местом Уорхола для фотосъемок.

Как‑то раз мы с приятелем, включив на полную громкость The Doors , разбирали хлам в мансарде на Пушкинской улице, еще не переименованной обратно в Большую Дмитровку, где незадолго до того мне посчастливилось поселиться. В куче роскошного мусора — в этих мансардах располагались тогда мастерские театральных художников — мой товарищ наткнулся на старый киот из красного дерева со стеклянной дверцей. Вытряхнув, недолго думая, бумажную иконку, он вставил на ее место фотографию, вырванную из найденного в той же куче американского журнала. Черно‑белый снимок запечатлел пару: бледный, худой человек в седом парике и темнокожий красивый парень, имя которого, Жан‑Мишель Баския, я в тот день впервые услышала. Фото иллюстрировало статью, приуроченную к смерти всемирно известного художника Энди Уорхола. Этот киот так и остался стоять на моей книжной полке, пока дом, перед тем как снести, окончательно не расселили. Приятелю моему было почти пятнадцать, мне только что исполнилось девятнадцать, мы оба безмерно гордились своей причастностью к андеграундной тусовке, и упомянутая мансарда с камином быстро прославилась в качестве одного из ее правильных мест.

Жан Мишель Баския. Энди Уорхол. 1984

С тех пор миновало двадцать пять лет. За это время на месте снесенного дома выросло здание Новой сцены Большого театра, в Москве с шумом прошли неделя Уорхола и премьерная выставка Жан‑Мишеля Баския, мой товарищ стал одним из основателей арт‑кластера «Винзавод», а мне довелось побывать в роли хозяйки тысячеметровой галереи по соседству, переделанной из фабричного цеха. Словом, покровительство святыни contemporary art возымело силу.

Сегодня у нас присутствием Уорхола в частном собрании мало кого удивишь, это непреложный показатель «продвинутого» статуса и достатка: благо, продукции «Фабрики» хватит на всех желающих «соответствовать», были бы средства. Иконы и целые иконостасы рыночных ценностей, хоть и с тридцатилетним опозданием, предсказуемо пришлись по вкусу новой русской буржуазии, что, в общем, еще раз подтверждает безошибочную меткость их создателя, сумевшего первым срастить опробованный метод коммерческой рекламы с идеолого‑пропагандистским инструментарием. По существу, именно Уорхол — бог и король поп‑арта — поставил жирную точку в послевоенном культурном раскладе, окончательно утвердив победу американцев как основных «выгодоприобретателей»: как ни крути, а победа в любой войне измеряется масштабами культурной и экономической экспансии. Что есть поп‑арт, как не полное слияние бизнеса и искусства? С этой поры едва ли не любая классициссирующая тенденция стала почти неизбежно ассоциироваться с тоталитарной эстетикой. Понятия «вкус» и «китч» поменялись местами и стали подразумевать в точности обратное тому, что означали ранее.

Энди Уорхол. Ричард Аведон. 1969

Идеология бизнес‑искусства оформилась у Энди Уорхола на больничной койке, после того как 3 июня 1968 года его едва не убила писательница и феминистка Валери Соланас. «Штат» продолжал заниматься делами, конвейер производил картины без участия автора. Этот феномен Уорхол назвал «кинетическим бизнесом».

«Бизнес — это следующая ступень после Искусства. Я начинал как коммерческий художник и хочу закончить как бизнес‑художник. После того как я занимался тем, что называется „искусством“, я подался в бизнес‑искусство. Я хочу быть Бизнесменом Искусства или Бизнес‑Художником. Успех в бизнесе — самый притягательный вид искусства»,

— гласит «Философия Энди Уорхола (от А к Б и наоборот)», ставшая священной книгой бизнес‑искусства.

Принято считать, что Валери Соланас отважилась на покушение, оскорбившись тем, что Энди не потрудился поставить или хотя бы издать ее пьесу, а после и вовсе куда‑то дел единственный экземпляр рукописи. Но с некоторой дистанции в этом отчаянном акте видится нечто почти богоборческое. Об Уорхоле говорили, что он использует людей, а потом их выбрасывает, что люди для него — расходный материал. Вряд ли в истории с Валери он хотя бы отчасти чувствовал себя виноватым, но факт остается фактом: благодаря его отказу от обвинительных показаний она получила всего три года лишения свободы с принудительным лечением в психиатрической клинике. Ни один художник до Уорхола не обладал такой степенью и широтой влияния на вкусы как избранные, так и массовые. Выбеленный витилиго, с серебряной шевелюрой, кажется, он в самом деле обладал какими‑то чертами божества — неоспоримого, равнодушного и фригидного.

Из манифеста ОПУМ

«Мужчина — абсолютный эгоцентрик, запертый в себе, неспособный на сопереживание или отождествление себя с другими. Он — полумертвая, ни на что не реагирующая масса, неспособная давать или получать удовольствие или счастье; соответственно, он в лучшем случае абсолютно скучное явление, безобидное пятно, поскольку только те, кто способен воспринимать и принимать других, обладают очарованием. Он застрял на полпути в сумеречной зоне между человеком и обезьяной, но гораздо хуже обезьян, потому что, в отличие от них, способен испытывать множество негативных чувств — ненависть, ревность, позор, отвращение, вину, стыд, сомнение; более того, он осознает, что он такое и чего ему недостает».

«В 1960‑е годы люди, по‑моему, забыли, что такое эмоции. И не думаю, что они о них вспомнили. По‑моему, как только начинаешь смотреть на эмоции с определенной точки зрения, ты уже никогда не сможешь относиться к ним как к реально существующим. Приблизительно это случилось и со мной. Я не знаю, был ли я когда‑нибудь способен на любовь, но после 1960‑х я никогда больше не думал на языке „любви“».

Трудно сказать, было ли одиночество для него неизбежностью или осознанным выбором. Скорее всего, и тем и другим. «Я не вижу ничего ненормального в одиночестве. Мне хорошо одному. Люди сильно преувеличивают значение их любви. Она не всегда важна. То же относится к жизни — ее значение люди тоже преувеличивают. Личная жизнь и личная любовь — то, о чем не думают восточные мудрецы». Его «беспокоящим» идеалом было пустое пространство, которое ему вынужденно приходилось делить с другими людьми и заполнять предметами. «Один критик назвал меня „Само ничто“, и это совсем не укрепило меня в ощущении собственного существования. Потом я понял, что само по себе существование ничего не значит, и почувствовал себя лучше. Однако меня все еще преследует мысль о том, что я посмотрю в зеркало и никого не увижу, только пустоту».

Валери Соланас выводят из зала суда

Охотнее, чем в зеркало, Энди смотрел в камеру с обратной стороны. Его знаменитые скрин‑тесты, серия из 472‑х «живых портретов», — возможно, единственный или, по крайней мере, самый убедительный акт если не человеколюбия, то, во всяком случае, интереса к человеку. Или, скорее, любопытства. В этих роликах, длящихся в среднем четыре‑пять минут, множество знаменитостей — вот Сьюзен Зонтаг смущенно ребячится, вот Сальвадор Дали поигрывает серебряным кошельком. Лу Рид пьет кока‑колу из стеклянной бутылки. Боб Дилан, будущий нобелевский лауреат, чешет ухо и дергает головой, выпадая из кадра; кудри на лбу отбрасывают тень на глаза: взгляда почти не видно, непонятно, играет ли он, забавляется или скучает. Нико, солистка The Velvet Underground , трогает волосы, смотрит по сторонам, запрокидывает голову, прикрываясь ладонью от слишком яркого света. Листает журнал, потом сворачивает его и смотрит, как в подзорную трубу. Никакой суеты в движениях — сценический опыт дает себя знать.

И все же лучшие образы серии — это «фабричные люди», «суперзвезды» Уорхола, чудесные, прекрасные чистые листы — те, «чей талант трудно определить и еще труднее продать». Иногда среди них находятся прототипы, годные к запуску в массовое производство. Большеглазая блондинка с короткой стрижкой смотрит в камеру, моргая тяжелыми кукольными ресницами. Больше она ничего не делает, но наблюдатель ни на секунду не теряет к ней интереса. Узнаваемый грим — жирная стрелка и высветленное веко, резко затемненное у складки — «знаменитый макияж Эди Седжвик», музы Энди начала шестидесятых, главной героини фильма Factory Girl .

Через несколько лет, в двадцать восемь, она умрет от передозировки после длительного и, как казалось, обнадеживающего лечения от наркотической зависимости. Другая, но с той же стрижкой — Ингрид, придумавшая слово Superstar и занявшая место отверженной Эди в уорхоловской свите. Еще одна, с длинными темными волосами, смотрит внимательно и прилежно, старается не моргать. Лицо неподвижно. Минута. Еще полминуты. К исходу второй — глаза наливаются влагой, слеза скатывается по щеке. Это, пожалуй, самый известный и проникновенный «живой портрет» — .

Ann The Girl Who Cried a Tear

Девушку зовут Энн Бьюкенен, в то время она была спутницей поэта‑битника и андеграундного издателя Чарльза Плимелла и дружила с Аленом Гинзбергом. Эти кинопробы, снятые одним кадром, — рабочий материал, на любой студии после отсмотра отправляющийся в корзину, — лучшее, что осталось от экспериментов Энди Уорхола в кино. К тому же, возможно, именно они наиболее удовлетворяют принципам его философии — нерукотворность, потенциал бесконечного тиражирования, безотходность. «Когда я вижу старый фильм Эстер Уильямс, где сто девушек спрыгивают с качелей, я думаю о том, как проходили предварительные просмотры, и про все дубли, в которых у какой‑нибудь девушки не хватило храбрости спрыгнуть в нужный момент. В монтажной такой дубль становился отходом — его вырезали, и девушка, вероятно, тоже превращалась в „отходы“ — ее, наверное, увольняли. А ведь эта сцена была гораздо забавнее, чем настоящая, где все прошло нормально, и девушка, которая не прыгнула вовремя, была звездой вырезанных кадров». «Вырезанные кадры — превосходны. Я их тщательно храню».

Кажется логичным, что в конце концов он, точно ВАЛЛ‑И, придумал хранить, складировать не только вырезанные кадры, но и любые другие отходы — записки, счета, сувениры, прочитанные журналы, использованные зубные щетки, ненужные подарки и всякий прочий хлам в таком же роде.

«Вот что надо сделать: достать коробку и в течение месяца бросать все в нее, а в конце месяца запереть ее. Поставить на ней дату и отослать в Нью‑Джерси».

Совсем неплохая идея, если как следует вдуматься. Ведь о жизни наших далеких предков мы судим по археологическим раскопкам, вскрывающим напластования мусора — так почему не облегчить жизнь своим любопытным потомкам, упаковав его заведомо в коробки и написав на них год и месяц? Сегодня эти датированные коробки с мусором тщательно сохраняются в именном музее Энди Уорхола на его родине в Питтсбурге — вместе с работами, полной подборкой номеров журнала Interview , архивами, видеодокументами и личными вещами, среди которых корсет, который ему пришлось носить после покушения. Впрочем, музейные коллекции — не единственный способ сохранить память о нем. Художник и экспериментальный режиссер Энди Уорхол стал рекордсменом среди коллег по числу воплощений в кино. В самой «мусорной» из лент — британском скетч‑сериале Noel Fielding’s Luxury Comedy — ему досталась роль робота‑уборщика. Думается, Энди с его самоиронией оценил бы шутку. Кроме того, — см. «Философию» — он в самом деле знал толк в уборке. И обожал телешоу.

Похожие статьи